Чему бы ни учили школы, все зиждется на структуре тестов, то есть вопросов и ответов. “Тип вопроса - вот главное, на чем строится всякий тест на интеллектуальное развитие”, - утверждает Гринфилд. Дети, которые не ходят в школу, просто не знакомы с системой тестов и могут получить низкий балл в стандартном тесте IQ, но это ни в малейшей степени не отражает их врожденных умственных способностей.
На детские мозги одна за другой обрушиваются волны иных культур: радио и телевидение доставляют новые слова; видеоигры вроде “Тетрис” развивают способность решать головоломки, часто встречающиеся в тестах. Сюжетные видеоигры-боевики, как правило, требуют умения ориентироваться в двухмерном отображении трехмерного пространства. Того же навыка требует и тест Станфорда - Бине, включающий в себя мысленное складывание листа бумаги. Широкое распространение этих качественно новых игр, опирающихся на изображение, вполне может объяснить, почему с 1972 по 1989 годы произошел такси скачок IQ.
Даже Чарльз Мюррей, один из авторов “Кривой колокола”, признает, что “эффект Флинна” “косвенно подтверждает” гипотезу, согласно которой различия в IQ у белых и чернокожих могут выражать различия в уровне и качестве жизни. “Эффект Флинна” не позволяет относиться к этим различиям как к вечным и неизменным.
Могущественные силы, определяющие характер среды обитания, и создают разницу в IQ: какие-то из них способны и развить истинный интеллект, и добиться высокого коэффициента интеллектуального развития, а где-то растет только IQ. Какие-то из этих сил способны действовать как в пределах одного поколения, так и влиять на отношения между поколениями. И тогда IQ одного ребенка взлетает до небес, а другого - понижается.
Здесь еще очень много неведомого, а мы тем временем упрямо пользуемся баллами для сортировки детей, определяя, кому учиться в обычных классах, кому - в классах “для одаренных”, кому ходить в престижную школу, а кому - в самую заурядную. Дискуссия, развернувшаяся вокруг “эффекта Флинна”, со всей очевидностью показала: мы еще сами не очень знаем, что измеряем.
На детские мозги одна за другой обрушиваются волны иных культур: радио и телевидение доставляют новые слова; видеоигры вроде “Тетрис” развивают способность решать головоломки, часто встречающиеся в тестах. Сюжетные видеоигры-боевики, как правило, требуют умения ориентироваться в двухмерном отображении трехмерного пространства. Того же навыка требует и тест Станфорда - Бине, включающий в себя мысленное складывание листа бумаги. Широкое распространение этих качественно новых игр, опирающихся на изображение, вполне может объяснить, почему с 1972 по 1989 годы произошел такси скачок IQ.
Даже Чарльз Мюррей, один из авторов “Кривой колокола”, признает, что “эффект Флинна” “косвенно подтверждает” гипотезу, согласно которой различия в IQ у белых и чернокожих могут выражать различия в уровне и качестве жизни. “Эффект Флинна” не позволяет относиться к этим различиям как к вечным и неизменным.
Могущественные силы, определяющие характер среды обитания, и создают разницу в IQ: какие-то из них способны и развить истинный интеллект, и добиться высокого коэффициента интеллектуального развития, а где-то растет только IQ. Какие-то из этих сил способны действовать как в пределах одного поколения, так и влиять на отношения между поколениями. И тогда IQ одного ребенка взлетает до небес, а другого - понижается.
Здесь еще очень много неведомого, а мы тем временем упрямо пользуемся баллами для сортировки детей, определяя, кому учиться в обычных классах, кому - в классах “для одаренных”, кому ходить в престижную школу, а кому - в самую заурядную. Дискуссия, развернувшаяся вокруг “эффекта Флинна”, со всей очевидностью показала: мы еще сами не очень знаем, что измеряем.
